Игорь Афанасьев - <a href="/cdn-cgi/l/email-protection" class="__cf_email__" data-cfemail="29796168677d66646965667f6c076a6664">[email protected]</a> (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)
На заработанные деньги Филиппу купили первый в его жизни костюм.
Настоящий, импортный, за шестьдесят пять рублей. А когда покупали, то обнаружили, что Филипп, за три летних месяца, вырос на десять сантиметров.
Первого сентября он появился в школе, и его никто не мог узнать, а маленькая пионервожатая Зоя, раньше смотревшая на Филиппа сверху вниз, подняла глаза, чтобы увидеть самодовольную физиономию Фила и грустно отметила:
— Ещё один…
Спустя несколько дней, Фил и два его школьных приятеля отправились в кинотеатр «Комсомолец Украины», а по дороге резвились, заговаривая со всеми прохожими девчонками подряд. Барышни надували щёки и отворачивали носы — комсомольская мораль не позволяла отвечать на плоские уличные шутки с первого раза. Но юноши дважды не шутили, они тут же выбирали себе иной объект — чувство щенячьего восторга и ощущение подросших клыков влекло их вслед каждой мелькнувшей юбке.
Уже возле кинотеатра, прямо возле билетной кассы, Фил засёк миниатюрную девчушку, бодро шагающую по направлению к Крещатику.
— Девушка, — тоном заправского ловеласа обратился к ней Фил, — вы не подскажете, как пройти к кинотеатру «Комсомолец Украины»?
— Запросто, — мгновенно отреагировала статуэтка, — пойдём со мной — я покажу!
Если учесть, что диалог происходил прямо под вывеской кинотеатра, то ответ засчитывался и нужно было соблюдать правила игры. Три оболтуса, переглянувшись, рванули вслед за лихой барышней, а та невозмутимо двигалась по улице, даже не оглядываясь на преследователей.
— А вы уверены, что знаете дорогу? — попытался продолжить разговор один из приятелей.
— Абсолютно уверена! — звонко отрапортовала миниатюрка и ускорила шаг. Она свернула на улицу Пушкинскую и бодро двинулась дальше.
Второму из приятелей Фила надоела гонка по улице, и он предпринял решительную попытку остановить девушку — он забежал вперёд и встал перед ней.
— Одну минуточку! Давайте так, вы нам объясните, где находится кинотеатр, а мы отвезём вас туда на такси и купим вам билет в кино!
— Мальчики, — приостановилась барышня, — такси не нужно, к кинотеатру «Комсомолец Украина» вы сможете пройти пешком, находится он именно там, где вы ко мне прицепились. Правда, назад вам возвращаться будет труднее — это по горке вверх, поэтому вы можете проследовать за мной, и я вас отведу в гораздо более интересное место!
Если бы им просто дали по морде, то эффекта было бы меньше. Маленькая негодяйка в одну секунду размазала по асфальту улицы Пушкинской три юных мужских самолюбия, и кавалерам не оставалось ничего больше, как глупо загоготать. Она тоже весело засмеялась и двинулась дальше, Фил с приятелями затрусили рысцой за ней, забыв про весь мировой кинематограф.
Таня, а именно так представилась девушка, свернула в подворотню одного из домов и стала подниматься по горке в обратном направлении.
— Мы, всё таки, решили пойти в кино? — поинтересовался Фил.
— Нет, просто центральный вход в Дом Учёных сейчас закрыт, и я веду вас туда партизанскими тропами, — доложила девушка и добавила: — Мальчики, то, что вы сейчас увидите, не покажут ни в одном кинотеатре!
Заинтригованные насмерть юноши дружной стайкой проследовали сквозь шикарные двери старинного особняка и поднялись вслед за Татьяной по красивой лестнице на второй этаж. Здесь она распахнула высоченные двери и вежливо пропустила юношей вперёд: — Проходите!
Они оказались в маленькой комнатке, где вдоль стен сидели на стульях штук восемь симпатичных девчонок и один плюгавый пацан. А посреди комнаты, лицом к вошедшим, сидела женщина.
Филипп сразу не сообразил, что с ним происходит — пространство комнаты сузилось до узкого коридора, в конце которого он видел только эту женщину. Она сидела, забросив ногу на ногу, и курила, поддерживая сигарету в эффектно откинутой руке. Ей было лет тридцать, и она знала, как она выглядит и какое впечатление может произвести — красивое лицо, умные глаза, великолепная фигура и фантастически красивые ноги, которые и маячили прямо перед Филиппом. Он, в смущении, отвёл глаза в сторону, но женщина уже всё успела увидеть и понять.
— Сегодня выловила сразу троих! — доложила маленькая мерзавка, но трое не успели отреагировать на её наглый доклад. Бурные аплодисменты остановила жестом руки женщина и красивым голосом всё разложила по полочкам.
— Молодые люди! Вы попали на занятие театральной секции Киевского Дома Учёных, но как видите, девушек, любящих театр, гораздо больше, чем юношей, и мы пытаемся привлечь вас к нашим занятиям даже с помощью интриги. Вам понравилось ваше приключение?
— Ничего, — осклабился один из приятелей Фила, — а дальше что?
— Если у вас есть время, то будьте нашими гостями — и более ничего.
Женщина сменила позу, и её божественные ноги притянули взгляды всех троих пленников. Они уселись на предложенные стулья — и про них забыли. Женщина была актрисой. Её звали Алла Петровна. Она была актрисой в каждом своём движении, в каждом жесте. Она красиво строила предложения и красиво их произносила, она делала умные замечания всем, кто участвовал в репетиции, разговаривая с ними как с абсолютно равными коллегами, без малейшей тени превосходства или снисходительности.
Филипп, как завороженный, следил за репетицией, а Алла Петровна время от времени бросала короткие взгляды в сторону гостей, проверяя их реакцию на происходящее. В какой-то момент случился спор по поводу того, как читать классическую поэзию — подминать её под собственное понимание, либо приподнимать на котурны эпохи, в которой жили авторы.
— А вы любите читать стихи вслух? — неожиданно развернулась к Филу и его спутникам Алла Петровна.
— Ещё как! — вызывающе громко отреагировал Филипп.
— И можете что-нибудь прочитать сейчас? — полуулыбка мелькнула на её губах и спряталась за напомаженным фильтром сигареты.
— Запросто! — процитировал Татьяну Фил и вышел в центр комнаты.
Все с любопытством уставились на него, а он лихорадочно перебирал в памяти школьную программу, но в голову, как назло, лезли только собственные опусы. Наконец, он выловил из хаоса лермонтовский «Парус», и негромко, чуть нараспев, начал стихотворение, моментально ощутив на губах черноморскую волну. Прочитав два первых куплета, Филипп обнаружил, что третьего — он не помнит! Он остановился и потёр лоб кулаком:
— Чёрт побери, забыл!
Слушатели поддержали его подбадривающими аплодисментами, а женщина, повернувшись к ним лицом, прокомментировала выступление Фила:
— Обратите внимание, этот юноша никогда не был на наших занятиях, но он не произносил заученные слова, он видел всё, о чём говорил! — она повернулась лицом к Филу и очень серьёзно завершила свою мысль: — Ты очень хорошо читал, — тут по её лицу скользнула улыбка и она подсыпала соли на конфетку, — но классику забывать нельзя! Если придёшь к нам в следующий раз — обязательно прочитаешь Лермонтова до конца.
Через неделю Филипп пришёл.
И остался.
Глава тринадцатая. Театр
Никто не мог понять, что случилось с Филимоном и почему он уходит с телевидения. Марко Пивень позвал его в кабинет и совершил подвиг — предложил поднять зарплату. Айрин и другие приятели интересовались — куда он уходит. Фил уклончиво ускользал от конкретных ответов. Майкла он поблагодарил за поддержку и заверил, что уходит по глубоко личным мотивам. Компанию друзей-сотрудников Фил пригласил в бар, где всего год назад он отмечал столь неожиданную удачу. Уже там Пола наклонилась к его уху и спросила:
— Возвращаешься?
Фил обнял её за плечи и шепнул в ответ:
— В каком-то смысле — да!
Пола залпом проглотила джин-тоник и грустно уставилась на дно пустого бокала: — Мне иногда кажется: выйду сейчас из студии и окажусь на Тайм-сквер, и «лимо» уже ждёт меня, и в "Петросяне" ужин.
— А я с удовольствием бы махнул в литл-Итали! — оживился Филимон. — Улица, столики, свечи.
— Устрицы, кальмары, мафиози, — подхватила его мысль Пола.
— А на десерт — экспрессо и шоколадная самбука! Они оба рассмеялись и Филипп поставил точку:
— Я плачу!
— А я — плачу! — Пола поправила макияж на лице и знакомым тоном телезвезды предупредила Филиппа: — Не вздумай ехать туда! Всё это осталось только в нашем воображении!
Филимон не стал оспаривать её утверждение, а заказал всей компании ещё по рюмке. Он абсолютно не представлял себе — куда и для чего он уходит, но делал это решительно и бесповоротно.
Утром следующего дня, отпечатав на бумаге очередную главу, он приготовил себе кофе и открыл утреннюю газету.
На первой странице крупными буквами было набрано сообщение об открытии нового Театра Музыки.
Через час Филимон вошёл в вестибюль старинного здания, в котором ещё стояли густые запахи ремонта. Мимо него сновали какие-то люди с бумагами, плакатами и костюмами, билетёрши отмывали от краски входные двери, а из комнаты администратора вываливались клубы сигаретного дыма и раздавался хриплый женский бас:
